Australia-2009

Весь август гонял кенгуру, вот краткий отчет:

Обработать фотографии потребует времени, поэтому сейчас лишь несколько ссылок на мини-видео. Это был учебный класс, но по сбору моего материала, поэтому взял всего троих помошников (двух студенток и аспиранта). После смены 4 самолетов прилетели (из Орегона) на самый север, в Дарвин. Город тропический, нега, полно хиппующей молодежи, собирающейся сюда отрываться со всего света. Взяли машину, 10 минут привыкнуть к правому рулю на левой стороне дороги и -- на восток в нац. парк Какаду.

Солнце в полдень на севере, ночью луна перевернута слева направо на 180 градусов; эвкалиптовые редколесья разных типов; мутные реки с достопримечательностями типа всем знакомых по ТВ выпрыгивающих из воды на приманку крокодилов и пр. Сам парк – необъятные приморские равнины, на два метра затопляемые муссонными дождями и непроходимые с ноября по апрель. В августе – зима, сухой сезон, вода спадает, оставляя лишь озера («биллабонги»), и залитые понижения в лесу и в саванне (никуда не сунешься – везде крокодилы). Тропики: роскошная растительность, два вида крокодилов, черные какаду, синекрылые кукабары, утки-гуси, азиатские ябиру и прочие излишества. Впечатляющие ландшафты, скалы с рисунками, вечерняя саванна завораживает особым рассеянным светом; в густых сумерках увернулся от прыгающего через дорогу кенгуру, но не увернулся от козодоя, который со снарядным грохотом врезался в лобовое стекло напротив пассажирского места – сидящий рядом аспирант лишь всплеснул руками («Блин!»), а потом пять минут сидел молча -- отходил. Видели не очень редкого, но очень локально встречающегося черного кенгуру Бернарда – точечный ареал лишь в этом месте на севере Австралии.

Потом на юг: из тропиков в пустыню. Сначала пустыня Танами, потом Симпсон, потом Восточный край Виктории. Легендарная скала Улуру, знакомая по рекламным образам Австралии,  своего рода австралийский Гранд Каньон по количеству паломников (хотя, когда смотришь на нее на закате, все прочее перестает иметь значение); куда менее известные, но не менее интересные, соседние с ней горы Ката Джута. Пересекли тропик козерога – на дороге даже маленький монумент – трогательный гибрид  российского деревенского колодца и советской космической архитектуры эпохи 60-х. Несколько дней рулежки по разнообразным пустынным ландшафтам, сочетающим разное от саванн и кустарниковых пустошей до запредельной каменистой пустыни, отчетливо напоминающей Марс (называется здесь «Лунная равнина») – оранжевая земля с ярко-коричневыми камушками по всей поверхности от горизонта до горизонта. Высохшие озера и пустые реки, орлы и коршуны на сбитых кенгуру вдоль дороги, местами останцы с удивительными формами выветривания. 

В середине Австралии – городишко Кубер Педи – мировая столица добычи опалов (не мутно-белых, знакомых нам, а красно-синих). Здесь летом два месяца температура даже ночью не опускается ниже +40; днем до +52 (в особо жаркие годы – до +56). Жить при такой температуре нельзя, две трети домов --  под землей (выкопаны в боках холмов): под слоем земли в 3 м всегда от +21 до +26. (Трогательный штрих: школы наверху, кондиционер помогает лишь отчасти; когда на улице +48, а в классе +36, то «детям трудно концентрироваться»...). По карте сделали крюк на озеро со скромным названием Кадибарравирраканна, в котором есть вода (хоть и с торчащими из нее скелетами верблюдов). По мере продвижения на юг температура упала, днем не +33, а +28, ночью не +27, а +12; рассеянного вечернего света, как в субтропической саванне уже нет, сумерки быстрые и густые, сразу черная ночь (после заката в одном месте видели сугубо ночных и сугубо наскальных чернобоких кенгуру, которые на равнину не выходят). Зато, как и положено,  на равнинах видишь эму и кенгуру прямо как на австралийском гербе.

Доехав до южного побережья, понял, что не могу все же не посмотреть размножение китов в водах Большого Австралийского залива и заложил незапланированный крюк в 2000 км на запад к побережью удивительной равнины Нулларбор – место массового размножения австралийского (южного гладкого) кита. Сюр: в поле зрения 35-40 китих с молодыми, которых рождают здесь, кормят 4 месяца прежде чем двинуться назад к Антарктике. Самки не питаются (нечем, слишком теплые воды), просто выхаживают растущий молодняк, плавают порой в 20 м от берега, явно разглядывая  глазеющих на них людей; молодые резвятся, что выглядит забавно в этой гигантской игривости когда мамаша переворачивается в воде на спину, выставив огромное брюхо с белыми разводами и подняв плавники над водой, а молодой перекатывается через нее, как по снежной горке – медленно и плавно в своей смехотворной многотонности... Побережье здесь – 20-метровый известняковый уступ, и до южного полюса это -- самая крайняя земля... Ночью по пустыне – ничего особенного (только тощая дикая динго привычно появилась на бензозаправке, высматривая, чем бы поживиться около людей и вопросительно заглядывая в глаза, лишь формально держась на некотором расстоянии от фотоаппарата), зато днем – через каждые 500 м на обочине тяжеленные  и медлительные короткохвостые сцинки (самые крупные из сцинков, все у них уникально) – лежат или ползают, меланхолично, с динозаврьим равнодушием,  игнорируя неизбежность движущихся автомобилей.  За хвост брать нельзя – отбросит все свои жировые запасы, но зато стоит протянуть руку к голове, как он энергично разевает ярко-розовый рот и выбрасывает наружу сине-лиловый лепесток языка, что по идее должно смутить нападающего (не иначе, как похожестью на экзотическую тропическую архидею).

Потом дальше на юг, на основании полуострова Йорк остановились в мотеле – владельцы – новозеландцы, поменявшие судьбу фермеров там на мотельный бизнес в Австралии (возможностей больше, другая динамика жизни). Мои ровесники, у которых необъятный барбос и малолеток-кенгуру, выкормленный из бутылки после того, как мамашу сбила машина. Очень скромный, аж дрожит, когда гладишь, прядает ушами, жмется к собаке, дрыхнущей на веранде неподъемным бревном. Домашнему животному прыгать такими прыжками по дому и газону на огромных пружинных ногах странновато. Хозяин в 70-х годах случайно побывал на зашедшем в НЗ русском круизном корабле (сопровождавшемся военной подводной лодкой!), познакомился с русскими, начал думать о Росии; в 2006 году впервые съездили с женой в Москву и в Питер; масса впечатлений; прочитав мое имя на кредитке,  рассказали про все это, расспрашивали о разном, дали скидку на ночевку.

Потом Аделаида; потом дальше на юго-восток, где на побережье Южного океана самая большая зимовка водоплавающих птиц (парк Куронг) – единственное место в Австралии, сравнимое по концентрации жизни с северными прибрежными равнинами. Что поражает – щемяще похоже на наш былой советский Кызыл-Агач: плоско, мокро, солнечно, бакланы-пеликаны... Но сейчас пустовато – зимовка закончена, весна на подходе. Да и шторм накатил на всю южную Ав-ю, такой ветрище, что порой машина скачет на дороге как лягушка, и трудно идти. Зато видели (отдельная история) весенние ухаживания ехидн – отдельный разговор.

Потом красоты южного побережья; со скалами, водой и песком, на которые можно смотреть до бессмертия; городок Портланд (как пропустить?); полуостров Бриджвотер с огромными ветряками, популярными в Австралии; прямо под ними среди кустарников в 200 м от океана – кенгуру; колония олуш на берегу; самый юг – умеренные леса разного типа; на каждом третьем дереве – коалы: сонно сидят плюшевыми кульками, периодически полупросыпаясь пожевать листьев или все же взглянуть, какой дурак стучит внизу по дереву; но если повезет, можно даже увидеть их в движении. В  предгорьях Австралийских Альпов эти леса уже из высоченных эвкалиптов с подлеском из древовидных папоротников (и порой с температурой  +5, что выглядит странно).

Проехали 9300 км, пересекли десяток крупных биогеграфических регионов; непостижимым образом (не могу объяснить) стерли до нуля оба новых задних колеса , которые пришлось поменять в Аделаиде; многократно понаблюдали взаимоотношения природы и общества; вернулись в Портланд (в США) за один день до начала осеннего семестра, в который погрузились еще даже не перестроившись на местное время. Фотографии позже.